Из Поволжья
в Сибирь

В связи с указом Президиума Верховного Совета СССР № 21­160
«О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» от 28 августа 1941 года начались массовые ссылки немцев Поволжья.

   
   ЭТОТ указ оказался единственным правовым актом 40­х годов, в котором содержалась попытка мотивировки решений о выселении советских немцев. У немцев отобрали всё, что было нажито, семьи разлучили, многих отправили в трудовую армию. Вывозили их морозной  осенью, не заботясь о здоровье, многие погибли, не добравшись до места ссылки.  
   Историк В.Г. Фукс пишет, что всего из Саратовской области и республики Немцев Поволжья было выселено 423 110 человек. Их отправили на 158 эшелонах, из которых 33 прибыло в Красноярский край.
   По данным краевого исполнительного комитета, в октябре 1941 года в Каратузский район из Автономной республики Немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей прибыло 1 070 человек переселенцев, в том числе 585 женщин, 485 мужчин. Три четверти это дети и молодежь от 0 до 35  лет, 36­60 лет – 215 человек, 61 и старше – 45 человек. Прибывших в Каратузский район расселили в разные населенные пункты: Сагайск – 201 человек; Каратузское – 143; Нижние Курята – 114; Верхний Кужебар – 96; Качулька – 79; Нижний Кужебар – 65; Моторск – 55; Таскино – 50; Ширыштык  и  Черёмушка – 42; Старая Копь и Средний Кужебар – 40; Киндырлык – 32; Еловка – 18.
   В ходе нашего исследования мы выяснили, что на самом деле в село Нижний Кужебар была заселена всего лишь одна немецкая семья  Фалдиных, которая состояла из семи человек.
   Немцы имели статус спецпоселенцев, контролировали их органы НКВД – МВД СССР. Депортированные отмечались один раз в месяц в комендатурах, в районе их было две:  № 140 – Каратузская (прикреплены 10 деревень)  и № 163 – Моторская (прикреплены 5 деревень).
   Все дети обязаны были встать на учёт по достижении шестнадцатилетнего возраста. В январе 1945 года вышло постановление правительства «О правовом положении спецпереселенцев», где им запрещалось свободное передвижение за пределы района. Нарушение этого правила рассматривалось как побег.
   Фалдиных переселили из села Варенбург Куккуского района Саратовской области. В семье было десять человек, в том числе пять сыновей: Эммануил, Фридрих, Эдуард, Владимир, Юрий  и три дочери: Ольга, Анна и Мария.  В Поволжье жили богато, имели особняк и личное подсобное хозяйство, хорошую работу. При выселении  хотели взять с собой домашний скарб, но их не пустили на баржу с вещами,  как и других переселенцев. Этот день они запомнили на всю жизнь…  Как плыли на барже по Волге, а рядом проплывал брошенный ими скарб, на берегу стояли коровы с раздутым выменем. Было горько и обидно на душе от того, что  их, чьи предки ещё со времён Петра I жили в Саратовской области, в одночасье признали врагами страны, которую они считали своей Родиной.
   Никто из семьи Фалдиных не ведал, куда их везут. До края семья добиралась в вагонах, не приспособленных для перевозки людей.  Содержали всех вместе: мужчин, женщин, детей, больных и здоровых, не хватало воды и пищи, было холодно, нужду приходилось справлять на виду у всех. Люди испытывали физическое и моральное унижение. Многие умирали в пути.
   В экстремальных условиях у человека притупляются инстинкты – стыд, страх и появляется одно лишь желание – выжить.
   Это выселение перевело семью Фалдиных в разряд бездомных, вселило неуверенность в завтрашнем дне, лишило связи с прошлой жизнью, родными местами, близкими людьми. После теплого климата им нужно было приспособиться к суровому сибирскому краю. Но самое страшное было впереди…
   Двух старших дочерей Анну и Марию  отправили в неизвестном направлении, главу семьи забрали в трудармию. Мать Амалия Юльюсовна осталась одна с маленькими детьми. Ей предлагали отдать их в детский дом, но она не согласилась. К сожалению ни мужа, ни дочерей она больше никогда не видела и не знала, как сложилась их дальнейшая судьба.
   Амалия Фалдина, преодолевая трудности, думала о главном – вырастить и поставить на ноги детей.
   Их подселили к семье, состоящей из трёх человек, проживающей  в старом домике. Жили в жуткой тесноте, соседей не радовало такое подселение.
   На стеклах одинарных окон в мороз намерзал лёд, который они таяли и использовали для умывания и питья. Избу отапливали чем придется, подушки набивали камышом, а матрасы – соломой. В доме было много клопов и вшей. Чтобы хоть как­то избавиться от клопов, вокруг того места, где все спали, наливали воду. Это ненадолго давало возможность спокойно уснуть. Жили одной надеждой – с победой придёт освобождение, и они вновь вернутся  в свой родной дом, встретят там  родных и будут жить по­прежнему. Вся эта теперешняя жизнь казалась им страшным сном, который когда­нибудь закончится.
   Амалия  бралась за любую работу, чтобы хоть немного добыть еды. Копала погреба и  картофель, заготавливала дрова, вручную вскапывала огороды. От тяжести непосильного труда  у Амалии на шее выросла шишка.  Придет домой, поспит немного и опять идет искать работу, чтобы чашку картошки заработать. Этого не хватало, приходилось собирать картофельные очистки, которые выбрасывали люди. Чтобы притупить чувство голода, ели жмых.  Детство  было трудное, но, несмотря  на голод и бедноту, все выжили…  
   Разговаривать приходилось на русском языке, хотя знали его плохо.
   То есть семье практически пришлось столкнуться с новой культурой, с непривычными природными условиями, с другим менталитетом местных жителей, пришлось адаптироваться к новой жизни, и всё это только усугубляло стрессовую ситуацию переселенцев. Одни справлялись с этим, другие нет.
   На данный момент на территории села проживает младший сын Амалии Юльюсовны – Юрий (интервью брали в апреле 2011 года. Ред.). В  момент переселения ему было всего два года. Первое его воспоминание  о детстве – голод, а второе – холод. Юрий Фридрихович вспоминает историю, от которой даже спустя столько лет  наворачиваются слезы на глаза: «Брату за хорошую работу колхоз выделил телёнка, держали его в избе, ухаживали, а когда он вырос, приехали люди из района и отобрали.  Преданная скотина сбежала домой, переплыв через реку Амыл, но не тут­то было, зимой, по снегу, за ней снова приехали и увезли навсегда».
   Сейчас те далёкие страшные годы уже не кажутся ужасными для нас, нам не понять всего горя, что испытали эти люди. Они – жертвы произвола,  не держат зла на власть, что объявила их врагами народа по национальному признаку.
   В любой ситуации человек должен оставаться прежде всего человеком. Приказы и постановления пишут люди, им больше нужно задумываться о том, для кого и зачем они это делают.
   
По проведению переселения
 была утверждена инструкция.
 Она, в частности, гласила:
   – если отдельные члены семьи, подлежавшей переселению, в момент отправки отсутствовали, они брались на учет для последующего направления к новому месту жительства семьи. Что фактически не исполнялось.
   – согласно постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 26 августа переселенцам разрешалось брать с собой личные вещи, мелкий сельскохозяйственный и бытовой инвентарь, продовольствие – всего весом до 1 тонны на семью. Большинство репрессированных, в том числе и семья Фалдиных, приехали с пустыми руками, им даже теплые вещи с собой взять не разрешили.
   – постройки, сельскохозяйственные орудия, скот и зернофураж должны были сдаваться по оценочным актам специальным комиссиям. Взамен депортируемым должны были выдавать квитанции, на основании которых им предписывалось предоставлять по прибытии на место компенсацию в натуральной форме за принятые сельхозпродукты и скот. Постройки                         предусматривалось «восстанавливать» путём выделения готовых домов или стройматериалов.  Оценочных актов на имущество семьи Фалдиных не было, следовательно, квитанции им не выдавали и компенсацию они не получили. Не было речи о выделении готовых домов и стройматериалов.
   
Работу выполнили в 2012 году
учащиеся 10 класса
нижнекужебарской школы:
Регина Сорокина, Екатерина Авласенко,
Евгения Кропачева, Наталья Кожухова (АП)