Новая весна
ЗА ОКНОМ новая 
весна.  Свежая зелень, 
кристальный воздух. 
Это ее, Елизаветы 
Ходаковой,  девяностая весна. Столько лет прошло, столько всего испытано, изведано, пройдено.  
На ее век пришлись все самые тяжелые 
и страшные потрясения великой страны. 
События, люди, случаи. Моменты радости 
и горести. 
Сколько воспоминаний…

   
  ГОРЬКИЙ ВКУС 
  ДЕТСТВА
   
   В МОТОРСК еще ее деды первопоселенцами приехали. Избу срубили, на большую семью расчет вели. Позже сыновья рядом свои дома ставили, отделялись в самостоятельные хозяйства.   
   В ее семье семеро ребят было. Младшие — Елизавета  да совсем маленькая сестренка. Малышке только полтора годика исполнилось — мама умерла. Отец в дом другую женщину привел в аккурат на сороковины. 
   Что за жизнь с мачехой… И зла не держит она теперь, но и добра тогда  не получила большого. Где место падчерицам — любая сказка расскажет. Полы мыть — Лиза, а они затоптанные, в доме всегда какая-то  животинка жила, то поросенок под печью, теленок, куры. Доски не струганы. Грязно. Отскребать нужно было дочиста. Вымыла, там, глядишь, на реку идти надо белье полоскать – мачеха мочит тряпки, а Лиза вальком колотит, рук не чувствует от холода, а бьет, бьет… Одежда-то тогда вся холщовая была, тяжеленная, грубая. Семь  лет сравнялось – родилась в семье еще одна девочка. К тому времени колхозная жизнь уже пришла, никто никого не спрашивал: сезон – все в полях. Вот и ездили всей семьей, пока родители работают, маленькая Лиза с младенцем водится. Какая там школа, хотя тогда всех ребят отправляли. Но с грехом пополам три класса осилила и бросила учебу. Не до того было. 
   Елизавете 12 исполнилось – отец умер, мачеха ушла из семьи. Оставила корову, кое-какой скарб. Все старшие ребята уже жили своими семьями. В родительском доме остались две девочки. 
   Благо, соседи добрые были, и старшие сестры нет-нет, да и наведывались в гости – присмотреть, прибрать немного, в баню сводить. А в остальном вдвоем справлялись. 
   Сосед как-то заглянул: «Лиза, у вас там корова отелилась». Взяла ведро и пошла. Сама чуть того ведра выше. Плачь, но дои. Лето прожили, а там зима. Дом  большой, холодный. Топить нечем. Идут две девчонки что смогут спилить да домой притащить, тем и топят. Едва-едва русская печь протопится – вдвоем на лежанку под тряпье и спать друг возле друга. Утром мороз, вода в кадке замерзала. Поднимались и за работу. Нужно было выжить.  В детский дом обе наотрез отказались уезжать. От гостей из района, которые пытались забрать силой девчонок, прятались, как могли. Со временем в покое их оставили, а они так и жили вдвоем…
   Слезы в глазах. Детство ей сейчас таким далеким кажется, а все еще болит в груди что-то, острой иглой прокалывает, как вспомнишь…
   Горькое оно, сиротство. Ох, горькое. Сколько слез пролила, не счесть тех бессонных ночей, когда лежала и пыталась понять – почему ей выпало вот так никому не нужной жить. Старалась не заглядывать к подругам в гости, не могла слышать ласковых речей: «А поела ли ты, доченька? Не ходи поздно. Не простынь». Ей некому было определить час, когда домой вернуться, приглядеть, как одета, во что обута. Да просто пригладить непокорные завитушки, приобнять, теплое слово сказать. 
   
  А ЗАВТРА БЫЛА 
  ВОЙНА
   
   А ПОТОМ — война. И бесконечные трудовые будни. Братья ушли на фронт, оба погибли в боях.  Сестры отправляли мужей и своих детей на войну, растили малышей, трудились, как и все, от зари до зари. Было общее на всех горе. И работа. Елизавета получила в свое распоряжение лошадь, с обозом ходила. Собирали несколько подвод и в Минусинск или Ермаковское ехали. Туда везли  хлеб, обратно — бочки с горючим. А если пустым выпадало возвращаться, так еще и дров напилят, в телеге всегда с собой пила да топор. А через соседнее хозяйство с поклажей старались тихонько ехать, там председательша баба очень строгая была. Поймает, дровишки эти, что ребятня по пояс в снегу пилила, отберет. И плачут они, и просят, но она неумолимо сгрузит, а их домой отправит. 
   Ночевки в заезжих домах. Уставшие подростки, замерзшие на подводах, дружным гуртом вваливались в дома, варили себе поесть, кто что брал с собой – картошка,  кусочек сала, лучок – все в один котелок. Похлебали и спать вповалку, на расстеленных своих же тулупчиках. Летом было проще: утомились – костер развели, что-то приготовили, и спать под телеги. 
   
  НЕТ БОЛЬШЕ 
  СЧАСТЬЯ, 
  ЧЕМ ЛЮБИМОЙ 
  БЫТЬ
   
   НО В ЭТИХ бесконечных путешествиях ждала ее судьба. Встретила она как-то возвращавшегося с фронта раненого парня. Познакомились тогда Елизавета и Михаил Ходаков. Встречаться начали. Только совсем скоро Михаила отправили бригадиром в Киндырлык, свидания стали очень редкими. 
   И опять случай вмешался.  Набирали бригаду на муль. Никто не хотел детей туда отправлять. Сплавлять лес в стылой воде, где еще лед держался, было гибельно. Пришел бригадир к Лизе – собирайся. Она в слезы, да как ехать-то. Из обуви только бродни самодельные. Ни вещей теплых, ничего нет. А кого это волновало, заступиться некому. Пригрозили: сама не поедешь – силой увезем.  Узнал Михаил об этом и пришел – собирайся, со мной в Киндырлык едем. Что делать? Не жена вроде еще, некрасиво, неправильно так. А выбор тоже невелик. Рискнула. Собрала вещички в узелок и отправилась вслед за ним. 
   Они были красивой парой. Высокие, статные, работящие. Он стал ее первой и единственной любовью, добрым и заботливым мужем. Такая чета нигде без внимания не оставалась. Завидовали люди иной раз — как же так. И не обидит, и не накричит, живут, друг в друга смотрятся. Детишек пятеро родилось. Дом, хозяйство крепкое. Пасека своя. И все успевают: и в совхозе первые, и в доме все ладом, и дети разумные. 
   В жизни все поровну. За все слезы ее сиротские подарила ей судьба такую встречу. Большую и прекрасную любовь, уважение и нежность. И годы летели незаметно. Росли детки, разъезжались, разлетались в разные края. Она всегда знала, рядом тот, кто поможет, поддержит. И даже когда шла на серьезную операцию, не боялась, знала, он ее ждет дома. 
   Она смотрит в окно… Что пытается увидеть? Кого ждет? За три десятка лет привыкла жить одна, судьба щедрая была, но срок все же отмерила — сорок лет счастливой семейной жизни. А потом несчастный случай — и не стало ее Михаила.   Казалось, эта потеря собьет с ног, но  не сдалась — выстояла. В работу и заботу ушла. Семья большая, взрослые дети тоже в материнской ласке да любви нуждаются.  
   
  БЕРЕГИ СЕБЯ, 
  МАМА
   
   ТАК и потекли годы, со временем рана перестала остро болеть, муж просто остался в ее памяти. Дом, двор, огород, пасека.   Все старалась сделать сама. Непривычная к лености, казалось, и не отдыхала никогда. У себя сделает, к детям заглянет – что помочь. Они на работе, не всегда времени хватает.
   Пять лет назад потеряла сына. И только это подломило женщину. Только эта боль пригнула плечи и выбелила волосы. И понемногу сдала она бразды правления семьей. Ответила, наконец, на требования всех ее родных поберечь себя, чтобы оставаться с ними рядом как можно дольше. 
   — Теперь я отдыхаю. Штопаю, шью, вяжу на всю семью. Нас много — у меня только внуков-правнуков 27 набирается.  Редко в родительском доме собираются, но всегда и все на связи. Иной раз я в гости отправляюсь. Вот недавно в Солбу к дочери ездили. В огород уже почти и не хожу, сил не хватает, разве что лук-чеснок прополоть. Курочек своих обихаживаю, из всего хозяйства только они и остались.  Рассаду дочь вот у меня поставила – приглядываю. Готовить люблю. Блины да пироги на всех напеку, угощу на славу. Нет работы – читаю. Газет много выписываю, телевизор смотрю. Если приболела немного, полечусь и снова что-то делать.  Нельзя сидеть и ждать смерти. Когда занят чем-то – и на душе праздник. 
   Высокий светлый дом. Чистота и уют. Тишина и покой. Хозяйка высокая, статная, красивая женщина. Белоснежные волосы заплетены в косу и уложены, мягкие завитушки у висков. Карие глаза,  совсем девичьи, яркие. Косыми лучиками морщинки. Теплая улыбка. От Елизаветы Гавриловны сложно отвести глаза.  В ней все еще видна та самая девчонка, что шла, не сдаваясь через все бури и грозы. И пусть ее путь не прерывается еще долгие годы. 
   
Елена 
ФИЛАТОВА. 
Фото автора.