А колхознице всего девять лет
БИОГРАФИИ людей, рожденных в СССР накануне
Великой Отечественной войны, в чем-то схожи.
Одни воевали на фронте, другие самоотверженно
трудились в тылу, делая все возможное и невозможное для приближения Победы, а третьи были детьми,
у которых война отняла детство, заставив их рано
повзрослеть.
Звание «Труженик тыла» не дается просто так, но оно есть буквально у всех жителей нашей страны, которым в июне 1941 года было чуть больше 10 лет. Им пришлось
заменить отцов и старших братьев, ушедших защищать Отечество от фашистов, у станков, на фермах, в поле. Многие из них не получили даже начального образования, хотя школы работали. Да просто некогда
им было учиться, а часто и не в чем ходить в школу.
— ПОКА погода позволяла, мы посещали уроки, а как только наступали холода, сидели дома, потому как ни теплой одежды, ни обуви не было: голые и босые, — вспоминает Н.Я. Мелешкина.
Надежда Яковлевна приехала в наше село в феврале 2014 года из п. Большая Ничка Минусинского района. После болезни ей стало трудно жить в деревенском доме одной, а близких родственников у нее нет. Поэтому ветерана войны направили в каратузский дом-интернат. Несмотря на то, что в Красноярском крае Н.Я. Мелешкина живет с 1967 года, в ее говоре четко слышатся национальные нотки. Ведь родилась она в деревне Новые Пичингуши Ельниковского района республики Мордовии.
— В семье нас было семеро: до меня три брата и сестра и после еще два братика, — рассказывает Надежда Яковлевна. — Жили мы бедно. Когда-то, еще до образования коллективных хозяйств, семья отца вела общее хозяйство. 22 члена большого семейства трудились на себя, все у них получалось. Но в первую мировую войну двоих братьев отца убили. Невестки вскоре вышли замуж и предложили разделить хозяйство. При дележке нашему папе достался, как говорится, только хомут от лошади. Родители пошли работать в колхоз, а там сильно не разживешься. Во дворе у нас до войны никакой стотинки не водилось, жили только огородом, да теми крохами, что в колхозе выдавали. В школе два года пыталась учиться.
Жили мы в крошечной избушке. Зимой на печи да на полу спали. А летом отец сделает в саду шалаш, вот в нем прямо на траве и укладывались. Яблоки у нас росли хорошие, летом они спасали от голода, на зиму мы их сушили и мочили в кадках. Погреба никакого не было, все в сенях хранилось.
В апреле 1941 года Наде исполнилось 14 лет, а в июне началась война. Старший брат Михаил осенью должен был вернуться со срочной службы, но угодил прямиком в пекло войны. Александра призвали на фронт в 1942, как только ему исполнилось 18 лет. Надежда осталась главной помощницей родителей да еще младшие братья 10-ти и трех лет. На полях всю работу выполняли подростки, женщины и старики. Почти все делали вручную. Отец в колхозе бригадиром работал, и Надя в это время уже была колхозницей с опытом, с 9 лет на разных работах трудилась.
— В девять лет я уже рожь руками жать умела, а вот снопы вязать – нет, мама мне помогала, — продолжает Н.Я.Мелешкина. — Утром, пока мама печь топит, возьмешь тряпку, пойдешь в поле. Там руками нарвешь травы и принесешь домой. А после завтрака литовку на плечо и пошел косить траву для колхозного скота. Метали и сено, и солому тоже вручную.
Осенью 1941 года, только урожай убрали, нас отправили окопы копать. Увозили к месту назначения, выдавали лопаты, и рыли мы целыми днями рвы в пояс глубиной, земля уже подмерзать стала, а потом и вовсе мерзлую долбили. Несколько месяцев мы оборонительные укрепления делали. Самолеты над нами кружили, свет включать в жилье не разрешали, чтобы не обнаружить себя. Траншеи рыть нам помогали солдаты. Боевые действия шли в нескольких сотнях километров, мы слышали грохот орудий.
До середины октября 1943 г. Мордовия входила в состав Московского военного округа.
До 100 тысыч жителей этой республики было мобилизовано на строительство Сурского оборонительного рубежа Москвы и области. В их возведении участвовали трудящиеся 20 районов.
— Кушать было нечего, — рассказывает моя собеседница. — На работу собираешься и не знаешь, что взять с собой поесть. На поле травы какой-нибудь пощиплешь, и все. В огороде, конечно, садили овощи, но много на фронт отправляли. Вот однажды весной, на Пасху это было, пошла я за мерзлой картошкой. А поля находились за рекой. Она широкая, вода в ней холодная. Плыву — в одной руке лапти, в другой – ведро. Думаю, вот сейчас ноги сведет и утону, и никто меня не спасет, потому как никто не видел и не знает, куда я пошла. Набрала кое-как картошки, земля-то еще не везде оттаяла, и обратно поплыла. Как не утонула я в тот раз, не знаю.
Печь в избушке топить нечем было. Лес дубовый далеко от нас рос. Пойдешь, 25 маленьких палочек нарубишь и бегом домой. Бежишь и оглядываешься, как бы надсмотрщик на коне не появился да не захватил. Топили печь и соломой.
Первые три военных года были особенно тяжелыми, голод был страшный. А потом помаленьку мужчины стали возвращаться, хоть и инвалиды, но все же работники. После войны сразу легче не стало. Мужики, что на севе были, воровали зерно, поэтому всходы на полях были скудные, соответственно и урожай плохой. Но воров поймали, и поставили сеяльщицами женщин. Вот тогда дело пошло, зерна стало хватать. Даже осенью по пять килограммов муки дали, радость была в деревне.
— Отца забрали на фронт в 1943 году, а весной 1945 пришла похоронка на него, горе в доме было большое, — вспоминает Надежда Яковлевна. — А вскоре о Победе объявили. Гармошка играла, песни пели те у кого родные живыми вернулись, а кто похоронки получил, те плакали. Брат Санька вернулся с ранением, на груди большая шишка у него была. Но главное, что живой. А в августе Михаил приехал, как раз рожь начали жать. Отцова сестра его на коне привезла. Санька с женой приехал, она из Иваново была, туда они и переехали жить. Михаил тоже женщину сосватал, перебрался в соседнюю деревню. А я так и осталась в девках, большинство моих ровесников погибли на полях сражений, да и здоровье у меня слабое было. Голод и тяжелый труд сказывались. После войны я 12 лет за овцами ходила, потом дояркой работала в колхозе.
В конце семидесятых годов Н.Я. Мелешкина переехала в Красноярский край, в Минусинский район, где жила ее родная тетка. Здесь Надежду сосватал местный лесник. У брата четверо детей, что там мешаться. Вот и вышла замуж, перешла к мужу в дом жить. В Большой Ничке работала нянечкой в детском саду, оттуда и на пенсию пошла. 32 рубля пенсии назначили труженице, колхозный стаж – 25 лет – не включили, сказали, по закону нельзя. А потом пересмотрели документы и прибавили восемь рублей. До 80 лет получала Надежда Яковлевна 2700 рублей, а после добавили немного, и пенсия аж четыре тысячи рублей стала.
До приезда в Каратуз Н.Я. Мелешкина жила одна. Сама стирала, печь топила, огород садила. Помогала по хозяйству социальный работник. А потом случилась болезнь, увезла скорая в больницу. И вот она в доме-интернате для ветеранов.
— Племянник хотел домик мой продать, но я не разрешила, — говорит моя собеседница. — Вот поправлюсь и вернусь в свое гнездышко.
Н.Я. Мелешкина награждена медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», «Ветеран труда», «60 и 65 лет Победы в Великой Отечественной войне», она является тружеником тыла.
СУРСКИЙ РУБЕЖ — оборонительная линия специальных укреплений, построенная осенью 1941 — в январе 1942 по реке Суре. Проходила по территории Мордовской автономной Советской социалистической республики и соседних областей. Общая протяжённость 80 км. Линия полевых укреплений состояла из противотанковых и отсечных рвов, открытых окопов для 45миллиметровых пушек, лесных завалов, землянок, блиндажей, командных пунктов. Строительство велось в тяжёлых условиях. В январе 1942 сооружение Сурского рубежа было завершено, он получил официальное название «Тыловой оборонительный рубеж № 30». Необходимость в нем отпала в начале 1944, когда фронт отошёл далеко на Запад.
Татьяна МЕНЬШИКОВА.
Фото автора.
|
