Под сенью
древа родового
Вещи из детства
КОГДА меня в детстве на каникулы отправляли в деревню, я каждый вечер плакала у окна – хотела домой. Однако утром печаль улетучивалась, и мы плелись с тётей Машей на рынок продавать только что пойманных дядей Толей карасиков и еще какую-то рыбу. Весь день можно было рассматривать лица деревенских покупателей, рыбьи глаза, прилипшие к целлофану, и слушать тёти Машины шутки, приправленные жгучим, как крапива, матом.
Деревня – это ещё и растаявшая в блюдце халва, шоколадное масло, коровьи лепешки, шмякающие на землю, и выбегающие с лопатой соседки – в чей огород попадёт сегодня удобрение? Картофельное поле за тётиным амбаром – конец света. А чуть дальше – за соседской решеткой – ад. Там иногда визжали недорезанные свиньи и пахло палёным.
Однажды я нашла на земле чёрную пуговицу, внутри – какой-то золотистый орнамент, будто герб неведомой страны. Я крутила ее в руках часами. Тут пуговица начинала рассыпаться на миллионы атомов, из которых собиралась целая Вселенная в моей голове! Невероятно, но только что я обнаружила эту самую пуговицу в шкафу, в розовой круглой пластмассовой коробке, где у мамы собрана всякая мелочёвка! Когда видишь вещи из детства, они кажутся тебе маленькими и незначительными. Только не эта пуговичка…
А потом я писала дяде Толе и тёте Маше в Каратуз письма: каждую букву выводила новым цветом. Особенно нравилась китайская малиновая ручка, от строчек даже пахло по-особому!
Эти воспоминания, как разноцветные нитки раздербаненного индийского одеяла, — на каждом реально существующем предмете целый замок детских фантазий и страхов. То, что останется в моей голове под грифом «счастье», наверное, случится со мной много позже. Поэтому я не плачу ностальгически, как многие мои взрослые родственники, когда оказываюсь в Каратузе или Нижнем Кужебаре. Например, когда тётя Нина Алеева видит гору Бачуриху, издалека кажущуюся просто холмом, незначительной частью сельского пейзажа, голос её начинает дрожать и затихать, будто именно здесь и сейчас её встречает маленькая девочка с детскими кудрями вместо седеющих волос, и ведёт туда, куда попасть уже невозможно – к началу всех начал, где все ещё впереди и уже позади одновременно. В детство, которое всего-навсего вспышка фотоаппарата, а вся последующая жизнь – проявка этих фотографий. Бачуриха для тёти Нины – это «пуговица», которая никогда не будет просто незначительной частью сельского пейзажа.

Дом, где пахнет
мёдом
В КУЖЕБАРЕ я была реже, чем в Каратузе. Но всегда знала, что именно здесь стоит дом, где всегда пахнет мёдом, в комнатах у стен - деревянные рамы с сотами, а мои дядя и тётя качают мёд. Потом холодными зимними вечерами лечат простуду прополисом и греются у печи. Когда мы были в их доме с кладовкой и старыми зеркалами, с балалайкой за телевизором, Анна Ивановна пекла хлеб и калачики, дядя Лёня взвешивал сахар и говорил ей: «Бабка, не спорь!». Она давно поняла, что спорить с судьбой не будет, еще в 1953 году, когда зимой ей приснилось лето, два призрачных коня и ОН с голубыми глазами, окутавший её шинелью. Как же она удивится, когда встретит голубоглазого незнакомца в жизни – один в один, как в царстве Морфея, только вместо шинели зелёная солдатская фуфайка. Сон продлится 46 лет.
Но однажды их собака Кукла стала рыть под собой землю. Через полгода дяди Лёни не стало, улетели пчёлы. Теперь Анна Ивановна долгими зимними вечерами лечит прополисом сына Николая, который переехал к ней из Хабаровска. А он потихоньку восстанавливает дом его деда и бабушки – Климентия и Анны Подсадниковых, которые для меня тоже дед и бабушка.
Именно в этом доме 4 августа должно было быть шумно и людно. В это многие не верили, честно говоря, и я. Распечатав на севере Москвы конверт от моей мамы-затейницы с приглашением на эту встречу, ни минуты не сомневалась, что приеду сама. Но не подозревала, что также поступят более полусотни родственников!

Встреча шести
поколений
ИТАК, 4 августа. Село Нижний Кужебар. Шесть поколений рода Подсадниковых за одним столом. Некоторые видят друг друга впервые. Зачем они собрались? Чтобы вспомнить своих родоначальников - Кузьму и Прасковью. Чтобы вспомнить имена тех, кого забрала Великая Отечественная война (Михаила и Николая Подсадниковых), рассказать о том, кто пропал без вести (Александр Подсадников) и помянуть тех, кто вернулся победителем, но уже погребен под могильной плитой (Анисим и Климентий Подсадниковы, Зоя Солдатенко).
Елизавета Солдатенко, Ефросинья и Анна Подсадниковы, Анастасия Белова — женщины, которым в военные годы хотелось, чтобы мужья были рядом, а дети сыты. Но тогда перед людьми стоял небольшой выбор (если не сказать, что выбора не было): нужно было не просто быть матерью, а матерью-героиней, не просто трудиться, а так, чтобы получать медаль «За доблестный труд». Эти женщины «на скаку останавливали коней», хотя никто у них не спрашивал, о чем они мечтают на самом деле…
Их дети – из того же теста. Сегодня в родительском доме, где уже по современному обновлен интерьер, вставлены пластиковые окна, им вручают подарки и памятные адреса: Марии Цветковой, Прасковье Сысоевой, Серафиме Бусловой, Антонине Гудковой. В горле у Надежды Макаровой (Беловой) – слёзный ком: «Вы – то поколение, чьё детство украла война, все горе и беды со взрослыми вместе из чаши одной вы хлебнули до дна…». Трогательный текст без слёз не может прочесть даже их автор – моя мама Нина Климентьевна Капустина. Она же, инициатор встречи, полгода готовилась к этому событию – рассылала всем письма. Дочь пчеловода сама как пыльцу собирала каждый факт, дату, отчество, каждую фотографию… В итоге – «выросло» дерево выше роста самых высоких мужчин из рода Подсадниковых. И из него распустились ветви и достигли самых маленьких: младший родился 25 мая 2012 года.
«Под сенью» родового древа выпивали и закусывали, смеялись и плакали, пели, говорили и, наконец, молчали — в ту минуту, о которой принято говорить на латыни: «Cum tacent clamant»: Когда молчат, кричат.

Родовая память
БОЛЕЕ ценного наследства, чем родовая память, опыт, накопленный семьей и преумноженный поколениями, трудно представить. Род – это не одна семья из родителей, детей, бабушек, дедушек, сестер и братьев. Род – это мощное древо, корни которого уходят вглубь времен. И если молодое поколение будет знать свои корни, то ни одно имя не будет забыто, а, значит, не исчезнет в веках.
Этот августовский день 2012 года запомнят несколько поколений рода Подсадниковых. 58 его представителей встретились в усадьбе Климентия Кузьмича Подсадникова. Дом от деда перешел по наследству внуку - Николаю Алексеевичу.
Судьба раскидала всех по разным уголкам России: Хакасия, Кемерово, Дудинка, Хабаровск, Москва, Санкт-Петербург и другие регионы. Многие даже не знали о существовании далекой родни! Я решила все исправить. И не только познакомить, но и рассказать то, что я знаю из истории нашего рода.
Встречу все ждали с нетерпением. Долго и оживленно приехавшие родственники изучали генеалогическое древо, которое заняло половину стены дома. На лицах — восторг, радость. Ведь столько нужно рассказать! Да и услышать тоже.
Наш род объединяет шесть поколений общей численностью 161 человек, родоначальники: Кузьма Васильевич и Прасковья Николаевна Подсадниковы. К сожалению, прародителей и пращуров установить пока не удалось. 22 человека ушли из жизни, в том числе двое погибли на фронтах Великой Отечественной войны: Михаил Анисимович и Николай Анисимович Подсадниковы. Их имена внесены в Книгу Памяти по Красноярскому краю. Александр Кузьмич Подсадников без вести пропал в октябре 1942 года.
Согласно аграрной реформе 1906 года, произошло переселение малоземельных крестьян в Сибирь. В результате этого Белоруссию покинули около 300 тысяч крестьян. Среди них оказалась семья нашего родоначальника. Им были выделены земельные наделы для ведения хуторского хозяйства. Таким образом, образовался хутор Ягодный.
Мой дед был отличным мастером-деревщиком, бондарем, столяром и мебельщиком. Кадки и ушаты, этажерки, стулья и сундуки, туески, сельницы и маслобойки, сани и телеги пользовались большим спросом у жителей Кужебара и соседних деревень. Свое мастерство он передал сыновьям: Анисиму и Климентию. Я часто наблюдала, как вымоченные брусья осины в руках моего отца Климентия Кузьмича волшебным образом превращались в дуги и оглобли. И уже через несколько дней были готовы сани, по бокам причудливым рисунком переплетенные ивовыми прутьями.
Однажды поздней осенью 1934 года дед Кузьма проминал дорогу от хутора Ягодного в Кужебар через речку Релку. Лед был хрупкий, конь провалился в воду. Дед коня спас и сам выкупался в ледяной воде. Вылечить его не смогли. Отпели деда в нижнекужебарской церкви. Когда-то маленькая сосенка у его могилы за 78 лет превратилась в мощную, стройную и красивую сосну, которая словно олицетворяет памятник нашему великому родоначальнику. Стоя у могил наших ушедших родных, мы словно перенеслись в те далекие годы, когда были совсем маленькими. Вспомнили каждого, и молодежь узнала о нелегких годах, выпавших им на долю.

«Великие дядьки
и тётки»
САМЫМИ почетными гостями на встрече было старшее поколение: Серафима (дочь Анисима Кузьмича), Мария (Климентия Кузьмича) и Прасковья (Анастасии Кузьминичны), Анна Ивановна и Мария Ивановна – верные жены наших братьев Алексея и Александра Подсадниковых, которые стали для всех родными. В годы войны они были детьми и достойно вынесли все сложности и тяготы военного лихолетья. Слушая их рассказы и воспоминания, мы плакали от переполнявших нас чувств.
Были в нашем роду и «Великие дядьки»: Анисим Кузьмич и Климентий Кузьмич. Серьезные, честные, работящие и мудрые, они готовы были помочь, помирить, посоветовать и принять решение. А «Великой теткой» единодушно назвали Агафью Бусыгину – красивую, но всегда хмурую. В тёмной одежде она казалась даже угрожающей. Но я ее не боялась, а жалела, и мне было с ней интересно.
«Бусыжиха» — так звали ее в деревне. В старину было принято называть женщин по фамилиям мужей: Кузьмиха, Прошиха, Колмачиха и т.д. Судьба Агафьи Бусыгиной очень печальна. Жена человека жестокого и неуправляемого, который бил ее нещадно, всем, что попадет под руку. Бывало, копают картошку в огороде, присядет Агафья отдохнуть, а он бросается на нее с вилами и бьет так, что она от боли и бессилия падает на землю. Все это сопровождается бранью и оскорблениями. Наверное, поэтому и детей у них не было. Трудно понять сейчас, что ее заставляло жить с ним? Вероятно, судьба сиротская, доля женская, беззащитность и безысходность. Муж ее умер рано. Жила, как могла. Мне она всегда казалась такой загадочной, словно с другой планеты. Называла я ее «бабушка Агафья». Кожа лица темная, в морщинах. Руки, прикрытые рукавами поношенного пиджака, с вздувшимися от тяжелой работы венами и длинными неровными ногтями.
Жила Агафья Бусыгина в большом бревенчатом доме. Избу и горницу она не белила, между почерневших бревен торчал мох и кудель (льняные волокна). Справа от входа стояли кросны – старинный ручной ткацкий станок с незаконченными ткаными половиками. Видимо, ткать половики она уже не могла, и в зимнее время кросны служили насестом для кур. Слева от двери – русская печь. Когда её топили, то дым шел в избу. У окна стоял большой квадратный деревянный стол, вдоль стола — скамейки. На столе обычно стояла алюминиевая чашка с картошкой в «мундире» и кусок засохшего хлеба. Рядом лежала деревянная ложка. В передних углах на специальных полочках стояли иконы, обрамленные вышитыми полотенцами, почерневшими от дыма и времени. Я часто бегала к ней, приносила что-нибудь вкусненького. Бабушка Агафья усаживала меня на скамейку и рассказывала всякие истории. Глаза ее при этом становились добрыми, лучистыми, и улыбалась она ласково. В глубокой старости она была желанной гостьей в любом доме нашей родни и всегда находила уют и тепло.
Невозможно было не вспомнить и сельчан, которые дружили с нашими семьями: Домна и Куприян Калинины, семьи Колмаковых, Доволевых, Кошелевых, Булаховых, Вяткиных и многих других.

Семейные
реликвии
КАК дорогие реликвии хранятся в семьях награды близких людей – участников войны: ордена Великой Отечественной войны 1941-1945г.г., медали «За победу над Германией», «За победу над Японией», благодарности И.В. Сталина за ратные подвиги, юбилейные медали в честь победы в ВОВ, медали наших матерей: «Мать-героиня», «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны»! Бесценные, они будут передаваться по наследству из поколения в поколение.
Память тех, кто ушел навсегда, почтили минутой молчания. Воспоминания о них еще долго будут отзываться болью в сердце каждого из нас.

Единство потомков
ЖИВУЩИЕ поколения рода Подсадниковых – люди состоявшиеся и самодостаточные: предприниматели и бизнесмены, педагоги и врачи, военнослужащие и журналисты. И всех нас объединяет родство! Наши родоначальники гордились бы таким единством своих потомков.
«То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит,
То мое, мое сердечко стонет
Как осенний лист шумит…», — эта песня унесла нас в далекое прошлое: перед глазами появилась поляна на берегу реки Сап, где жители села отмечают всеми любимый праздник Троицу, ослепительно голубое небо над головой, и наши деревенские женщины поют протяжно и красиво. Вспомнились закаты, танцы под гармонь до восхода солнца и гора Бачуриха – свидетельница верящих в то, что папоротник цветет и звенит в ночь перед Иваном-Купала.
Порадовал нас семейный хор детей и внуков Анисима Кузьмича, которые почти все живут в селе Бородино. Они пели любимые песни наших предков и залихватские частушки:
«Вы потише, господа,
пол не проломите,
У нас под полом вода,
вы не потоните!».
Село Нижний Кужебар останется нашей малой родиной. Мы гордимся тем, что здесь живут наши родные: Иван Калинин, Валерий и Екатерина Солдатенко, Александр и Елена Подсадниковы. Мы с восхищением слушали Солдатенко Валерия. Он мало говорил о себе, но вдохновенно рассказывал о селе, о колхозе, который ему пришлось возглавить не в самые легкие времена. А сейчас он лесник – уважаемый человек. Да и работа очень почетная. О нем можно сказать, что он выполнил свою миссию как человек, как мужчина – построил дом, воспитал сына и посадил дерево. Да не одно! А хранит и приумножает кужебарскую тайгу.
Гимном нашей встречи стала песня «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!».
А мне хочется сказать всем, всем людям:
«Не опоздай с добром.
Не опоздай с любовью.
Не опоздай помочь, спасти…
Чтоб с горечью потом,
нагнувшись к изголовью,
Ты не сказал: «Я опоздал…
прости!»

Анна КАПУСТИНА,
Нина КАПУСТИНА
(ПОДСАДНИКОВА).
Фото из семейного архива.