БЕСЕДУЯ с людьми, пережившими коллективизацию и войну, диву даешься, как они через все это прошли, не сломались, добивались высоких показателей на производстве, растили детей.
Сейчас народ не желает гореть на работе за маленькую зарплату, лучше по безработице получать – деньги те же, а маяты меньше. А тогда… П.П. ЖИХАРЕВА (на снимке) родилась в 1933 году в с. Моторском Каратузского района.
— В семье я – третий ребенок, еще были старшие брат и сестра. Мама наша грамоте была не обучена, при царе в батрачках ходила, а потом – все в колхозе. А вот отец – Павел Александрович Глушков – образованный, даже в колхозе председательствовал. С этой должности его и мобилизовали 24 декабря 1941 года. Сначала отправили в Красноярск, там обучали военному делу. Второго февраля 1942 года выехал с односельчанами на фронт. С дороги отец нам две открыточки прислал, писал «Теперь, мать, можем воевать, нас научили». Больше мы своего батюшку не видели. Пришла бумага, что он без вести пропал, а потом прислали похоронку – умер в плену, в Германии. Маму только спустя 40 лет признали вдовой участника войны. А то говорили, что даже лагеря с таким названием в Германии не было. Это уж в наше время внук одного из таких же военнопленных через Интернет нашел и лагерь этот, и фамилии моторчан, что там умерли.
Когда война началась, Пелагее восемь лет было. Днем в школу бегала, а после — колхозу помогала: семена перебирать, копны возить, боронить. На тракторном прицепе сидела – рычаг передергивала, палкой лемех очищала. Это сейчас все механизировано, а в те годы всё вручную.
— Я бойкая была, рано начала верхом ездить. Отец в колхоз с конем зашел, на нем и работал, а меня на жеребенка верхом садил. Брат старший жеребят пас, я приду к нему на выпаса, а он кричит: «Ну-ка, Пальчиха (так он меня кликал), заверни жеребенка». Я на коня, да и заворачивать.
Безотцовщине после войны очень тяжело жилось. К тому же отец Пелагеи Павловны умер в плену, а вы знаете, как тогда к пленным относились. В общем, закончила наша героиня только четыре класса. А в 1948 году уже в тайге лес готовила.
— Нам троим: мне, Матрене Семыкиной и Марии Новоселовой – отвели лесосеку. Лес толстый, пила двухметровая. Девчонки-то постарше были, а мне всего 15 лет. Дерево нужно спилить, ветки обрубить, распилить его, в лесосеке за собой все убрать. Не дай бог при сваливании дерева молодняк погнуть или сломать – за это штрафовали. Хорошо, если лес деловой, а то и пустой внутри попадался. Бывало, пилишь-пилишь, а ничего не заработаешь — все высчитают.
После войны в Сибирь высылали литовцев, которые во время военных действий немцам помогали или были недовольны действиями советской армии в мирное время. Мы в бараках жили, работали днем, а литовцы лес грузили и вывозили к реке Кебежу ночью, чтобы мы их не видели, а они – нас, местных.
Кормили неважно: драниками да мерзлой картошкой. Обессилила Пелагея от тяжелой работы. Три недели валила лес, а потом «брокёр» приехал и забраковал малолетнюю трудягу. Но бригадир не отпустил её из тайги, а взял с собой на свалку – лес к реке сваливать. «Брокёр», приехав во второй раз и вновь увидев там Пелагею, взял её за руку и сам отвез в село.
— Я еще на печке не успела отогреться, а уже пришли за мной от председателя Прокаева. Увидел он бумагу, что «брокёр» написал, и очень удивился. Оказывается, в сельсовете было написано, что я с 1930 года. Маме и пособие на меня не платили, так как считали, что я совершеннолетняя.
Новый секретарь разобрался, в архиве уточнили дату моего рождения, пособие мама получать стала. А меня отправили на почту – письма разносить. Два года я там отработала, а затем забрали в колхоз весовщиком. А после опять в тайгу отправили – лес валить.
В 1951 году заместитель председателя совхоза Тихон Немков предложил пойти коров доить. Фамилия Пелагеи Павловны уже была в списках на сплав леса, поэтому из двух зол она выбрала меньшее – здесь хоть при маме.
— Сразу мне три коровы дали, потом 12. Доили три раза в день, а удой-то мизерный был. Коровы худые, кормить нечем, я для телят из дома яйца украдкой носила. Доили в пригончике, а морозы стояли – нынешним не чета, и пальцы замерзали, и вымя у коров. У меня до сих пор мизинцы немые – ничего не чувствуют.
Люди тогда в колхозе как крепостные жили. Ни уйти, ни ослушаться нельзя. Но некоторые умудрялись в Туву бежать, там деньги можно было заработать и снабжение лучше было. Придешь утром на работу, а доярки нет – удрала. Вот и приходилось и свою группу доить, и её.
Однажды случай был: у троих доярок дома беда приключилась, у кого похороны, у кого болезнь. Пришлось нам с Полиной весь гурт доить – 110 коров. Утреннюю дойку закончили, в обед не стали доить, вечернюю пораньше начали, чтобы успеть. У меня-то еще ничего, а у Польки руки распухли, волдырями покрылись.
После дойки мы молоко сами на маслобойню возили, масло там вручную били. У нас в селе и маслозавод был. Молоко-то не только с фермы сдавали, но и своё. Налоги кошмарные взыскивали: нужно было государству сдать в год 280 литров молока с одной коровы, 75 яиц, 1,5 шкуры овечьих, 40 килограммов мяса, два кг шерсти. И не важно, какую живность ты во дворе держишь. Где хочешь, там и бери. А еще и займы государство брало на восстановление заводов, фабрик, дорог. В 1952 году впервые после войны дали нам за трудодень по 20 граммов муки или зерна.
В 1952 году Пелагея Павловна вышла замуж за Григория Гавриловича Жихарева. Молодые уехать мечтали — туда, где жить полегче. Но не отпустили Пелагею с фермы, даже регистрироваться жениху с невестой запретили.
— Гриша 15 лет на тракторе отработал, а потом по состоянию здоровья перешел ко мне на ферму. Его первого отправили учиться механической дойке, потом я научилась и других доярок стала учить, как подключать, как разбирать, мыть. Муж мой бруцеллезом от коров заразился, и меня эта болезнь не миновала.
А дояркой П.П. Жихарева знатной была: в районе всегда только первые места занимала. Как лучшая ездила на конкурсы мастеров машинного доения в Курагино, дважды, в 1967 и в 1985 годах, — в г. Красноярск.
— На краевых соревнованиях мы в лидеры не рвались, так как могли и дальше отправить, а нам в Моторск нужно было: и дома, и на ферме работы непочатый край. Поэтому специально что-нибудь делали не так, как надо, чтобы жюри с нас баллы сняло.
Когда на пенсию пошла наша героиня, оказалось, что её в трудовой книжке записи только о месте работы, а благодарность ни одна не внесена. Начали вписывать, так вошли только благодарности, объявленные до 78 года. Действительно, их и Почетных грамот у Пелагеи Павловны целая коробка: за высокие показатели по надою (в 1986 году — 3179 кг молока на одну фуражную корову), за победу в районном конкурсе мастеров машинного доения, за высокие производственные показатели в соцсоревновании, за успешное выполнение социалистических обязательств и другие заслуги. Кроме того, у П.П.Жихаревой около десятка медалей, в том числе и «Ветеран труда», значки. После рассматривания всех этих наград моя собеседница удалилась в комнату и вынесла большой узел, из которого вытащила ярко-красные ленты, косынки и вымпелы, а на них золотистыми буквами написано: победителю соцсоревнований, чемпиону конкурса мастеров машинного доения. Просили Пелагею Павловну отдать эти богатства в сельский музей, но она отказала. «Ведь это мои награды, вот помру, тогда забирайте».
Всю свою жизнь супруги Жихаревы отдали животноводству. Пелагею Павловну звали работать в совхоз, когда та уже была на заслуженном отдыхе. Но она отказалась. По мнению передовой доярки, столько лет проработавшей с коровами и телятами, нет смысла одной работнице доить сто коров, даже мехдойкой, отдача молока не та. «Максимум 30 коров доярке давать нужно, да чтобы еще перед мехдойкой ручками раздоить, и после – остатки руками выдоить. Вот тогда коровушки не будут надои снижать.»
Пелагея Павловна с 1933 года, обучение она закончила в 11 лет — в 1944, колхозу, как и многие другие дети и старики, она помогала, и нормы тогда не детские давались. А вот в трудовой книжке у неё записи только с 1949 года, поэтому труженицей тыла её не признали. Получается, что пять лет она дома на печке отсиживалась. Из-за того, что какой-то писарь в сельсовете поленился сделать запись о трудовом стаже, люди лишены прав и льгот.

Татьяна
МИХАИЛОВА.