Судьбы людские,
в годах припорошены…
КОГДА слушаешь рассказы очевидцев прошлой жизни — знакомых, незнакомых, родственников, порой трудно или вообще невозможно себе представить, как можно было жить в то время, особенно в годы военного лихолетья 1941-1945 г.г. А ведь жили: работали, кормили страну, горевали, любили и радовались, растили детей. И, невзирая на тяготы, лишения и невзгоды, оставались людьми, которые дали нам жизнь, великую страну, будущее. Долг потомков — сохранить все это и преумножить, передать своим детям, внукам, правнукам. Это и есть круговорот жизни, где ключевым моментом является память.
ИСТОРИЯ страны всегда проецируется на судьбах отдельных людей. Поэтому хочу рассказать о детских домах на территории Каратузского района и о нелегком детдомовском детстве моей бабушки Валентины Никитьевны Соколовой (в девичестве Тетюхиной), 1938 года рождения. Она очень интересный, добрый, заботливый человек, который имеет пятерых детей, девятерых внуков и одиннадцать правнуков. Глядя на неё, никогда не подумаешь, что ей самой пришлось пережить и выстрадать. В четыре года остаться без отца, в семь лет лишиться матери, хлебнуть лиха сиротской военной и послевоенной жизни, пробыв три года (с 19451948 г.г.) в верхнекужебарском детдоме.
Для большей образности начну с одной живой картинки из рассказавоспоминания «Блаженные нищие...» нашего землякатаскинца, писателя А.И. Щербакова: «Зима. В нашем доме холодно и сумрачно. За обмёрзшими окнами седая пелена морозного тумана. Открывается тяжёлая дверь, и в избу входит, а точнее словно бы вплывает на белесом облаке мать; она разматывает шаль, платок, тоже густо белые, заиндевелые, сбрасывает полушубок, садится на скамью возле печки и с трудом стягивает подшитые валенки, в которые заправлены толстые «шубные» штаны. Потом погружает красные руки в тёплую печурку и через плечо говорит нам, устало вздыхая:
— Не добрались до дровто... Вернулись... Ярмо лопнуло от мороза, дровни уж сами вместе с быком едва дотащили...
Особых пояснений, думаю, не требуется. Да, с первых лет жизни я видел, знал, как в лютые морозы, в шальные метели деревенские бабы и подростки ездили за дровами в лес, за сеном в лога и распадки, где сугробы буквально по пояс. И чаще не для своего домашнего, а для общественного, артельного хозяйства. В страдную пору пахали, сеяли и жали, не зная «ни выходных, ни проходных». И не только ради того, чтобы выжить самим, но прежде всего «для фронта, для победы». Сами недоедали, но отправляли хлеб и картошку, мясо и масло, овчины на полушубки и кожи на сапоги и ремни для бойцов и командиров, шерсть на варежки и валенки, а сверх того отсылали в посылках те же варежки, носки и валенки собственного изготовления. Бескорыстно, с любовью, ради общего дела борьбы с вероломным врагом. Надрывались в работе, простывали, обмораживались и нередко уходили до срока...»
МОЯ прабабушка Мария Прокопьевна Борзенко тоже ушла до срока. Именно эта часть рассказа всегда вызывает слёзы горечисопереживания, ведь речь идёт о родных по крови людях, близких родственниках. Отец бабушки Никита Афанасьевич Тетюхин погиб в 1942 году на фронте, пришла похоронка. Жена, которая так и не поверила в гибель мужа, всё ждала и надеялась, но сама умерла в 1945 году. Поехала вечером за дровами в лес на корове (дома нечем было топить печь), попала в буран и сильно простудилась. Пенициллина наша медицина тогда ещё не знала, и от пневмонии моя прабабушка сгорела в горячечном жару, буквально истаяла, как свечка, очень быстро, оставив двух маленьких дочерей сиротами. Прапрабабушка (мать погибшего отца сестёр) Марфа Борзенко маленьких внучек отдала в верхнекужебарский детский дом. По сути, она спасла детей от голодной смерти: время было тяжёлое, военное, кормить девочек нечем, да и одевать не во что. Так у семилетней Валентины и трёхлетней Светы началось детдомовское детство и продолжалось три года. Справедливости ради стоит особо отметить, что состояние детской беспризорности в военные и послевоенные годы находилось под пристальным контролем власти. Борьба с ней, организация детских домов — одна из главных задач государственных и партийных органов Советского Союза с первых дней войны. На районном уровне решались конкретные случаи определения беспризорников в детские дома, организации деятельности этих учреждений, обеспечения их педагогическими кадрами, снабжения инвентарём, мебелью, одеждой, продуктами питания. Большое внимание уделялось организации подсобного хозяйства при каждом детдоме.
В НОЯБРЕ 1941 года в рамках принудительного переселения в Каратузский район начали прибывать эвакуированные из Поволжья немецкие семьи. Их распределяли по сёлам и размещали либо в свободные постройки, либо в учреждения культуры, либо принудительно подселяли в местные семьи. В 19 населенных пунктах района расселили 547 немецких семей. Семьи были большие: от пяти до десяти человек в каждой. Не исключено, что некоторые многодетные семьи, оказавшись в безысходной жизненной ситуации, вынуждены были отдавать своих детей на содержание местным властям.
В январе 1942 года в Колеватовку одновременно привезли 40 ребятишек. Что это были дети спецпереселенцев, подтверждают документы из фондов каратузского архива. Вот документ «Решение Каратузского исполкома райсовета от 21 мая 1943 г.»
ПРОТОКОЛ № 8
1. В виду отсутствия
достаточного количества
детей спецконтингента
(немцев), разрешить районо
(заврайоно Хрусталев)
принимать в детдом русских
детей, сирот, отцы которых
погибли на фронтах
Отечественной войны.
2. Комплектование
детдома производить через
специальную комиссию.
3. Обязать
заврайторготделом
обеспечить детдом
необходимым количеством
промтоваров (информация
о Колеватовском детском
доме до 21 мая 1943 г.
была секретной.)
Колеватовский детский дом был закрыт решением Каратузского исполкома райсовета 20 сентября 1943 года. Ребятишек и персонал перевели, а имущество перевезли в Верхний Кужебар. Эту информацию подтверждают как бывшие воспитатели, так и воспитанники колеватовского детского дома. Нетрудно догадаться, что основной причиной перемещения являлась трудность продовольственного обеспечения в условиях военного времени. По справке архивного агентства администрации Красноярского края, детский дом школьного типа в Верхнем Кужебаре был организован 23 сентября 1943 года. Верхнекужебарский детский дом — государственное учреждение постоянного профиля в системе народного образования с численностью более 100 воспитанников. По штатному расписанию персонал составлял 24 человека.
О ДЕТДОМОВСКОЙ жизни Валентина Никитьевна вспоминает так: «Когда бабушка привела нас в детдом, меня и сестру разделили по разным группам. Свету отправили в младшую, а меня — в старшую. Сильно скучали по матери, столько было пролито слёз, а тут ещё удар — разлучили с сестрёнкой. Говорят, что легче излечить душу ребенка, чем взрослого человека. Не знаю, со временем боль потерь, действительно, потихоньку притупилась. Время лечит. Но всё равно без родной мамы нам было тяжело. В то время я как раз пошла в первый класс. Учителя строгие (очевидно, время такое), за непослушание или плохую успеваемость могли и наказать. Бывало, что и в коридор выставляли босиком на холодный пол. Помню, както раз нас — несколько человек — поставили в коридоре, а на улице зима, ноги замерзли. Я попросилась у воспитателя в туалет, а сама прямо босиком убежала к бабушке, благо, жила она недалеко от детдома. Пока добежала, ноги от холода уже и не чувствовала. Бабушка Марфа ругает меня, а сама замёрзшие ноги растирает. Я заболела и жила у неё неделю. А чуть позже пришла воспитательница и забрала меня назад. Директор детдома Зоя Яковлевна строго наказала воспитателей за это.
Кормили в детдоме три раза. Рацион скудный: каша, щи, отварная круглая картошка. По праздникам давали кусочек сливочного масла. Есть хотелось всегда, особенно летом, когда дни становились длинными. Тогда мы с ребятишками лазили по огородам, собирали горох, бобы, осенью — полузамёрзшую картошку, пекли её на костре и ели. На вкус она была почти сладкая. Так и жили.
В 1947 году вернулся с фронта наш родной дядя Иннокентий Прокопьевич Борзенко. И через год забрал меня и сестру к себе. Детдомовский период детства закончился».
В 1954ом детдом закрыли изза малочисленности воспитанников (на 20 января 1954 года 56 человек) и плохого состояния зданий. Воспитанников и материальные ценности предполагалось передать в каратузский детский дом, что впоследствии было осуществлено.
В своем сочинении я лишь немного коснулась прошлого моего рода, а, следовательно, и района, коль история страны проецируется на судьбах людей. Трудного, порой трагичного прошлого, но не вытравившего из душ наших предков, «отчичей и дедичей, вечно труждаюшихся и обременённых», лучших человеческих качеств. По сути, дети войны — это особое поколение россиян. Они последние свидетели тех трагических дней. Сейчас это уже пожилые люди, которые до сих пор со слезами на глазах вспоминают о войне, отнявшей у них детство. И наша общая память — это не только дань прошлому, но и устремлённость в сегодняшнее настоящее. В способности помнить, любить, дорожить, ценить заключена огромная нравственная сила, которая помогает человеку глубже понять себя, оценить свое достоинство, разобраться в окружающей жизни.
Татьяна ЕФАНОВА,
верхнекужебарская школа.
|