МНОГО лет назад на берегу реки, где теперь находится улица Калинина, располагался лесопильный завод, или, как его тогда называли, промартель «Амыл». О его существовании нам рассказал Василий Григорьевич Мальцев, который проработал там более 20 лет, пройдя путь от работника пилорамы до начальника предприятия.
— В 1950 году я вернулся из армии, неделю не отдохнул, как меня пригласили на лесопильный завод кладовщиком. До войны 1941-45 годов на перекрестке улиц Мира и Ленина стояли два больших амбара, там располагалась золотоскупка. А когда я отслужил, в этом здании уже была контора промартели «Амыл». Между рекой Амылом и протокой, на островке, стояла пилорама и несколько жилых домиков. Получался маленький поселок. Василий Хорышев, Сергей Решетников жили и работали там. А также Кутугины, Николай и Никон, Лизуновы, Чичковские. Старик Винокуров сторожил пилораму.
Пришел я туда в качестве кладовщика выдавать пиломатериал, а сам и не знаю, сколько в кубометре тесин, плах, бруса. Но принял небольшое хозяйство и потихоньку познакомился с производством.
Лес тогда готовили по Копи, Сапу и Шадату. Колхозам и совхозам паи давали, бригады лес рубили, мулили, а как лед проходил весной, начинали бревна связывать в плоты и сплавлять по рекам к гавани нашего завода. Плотами управляли по два-три лоцмана. Около нашей пристани на реке было два больших круговорота, в которые старались не заплывать, выбраться оттуда было очень трудно. Плоты не всегда шли порожняком, на них перевозили людей, вещи и многое другое. Однажды плот с людьми и телегой, то ли из Ширыштыка, то ли из Заломной, попал в этот круг. С трудом им удалось выбраться и выплыть на противоположный берег, потом кое-как на этот переплавились.
Весной 1951 года первые плоты после схода льда пошли 25 апреля из Новой Копи. По пять-десять лесин связывали, все зависело от их толщины. При пилораме держали лошадей и двух быков. Иван Мурзаев конюхом был, сено из Копи для лошадей возил, а его жена Мария Анфалова — техничной.
Чтобы вытащить бревно из реки, один конец троса цепляли к нему, а другой — к лебёдке, которую вращали с помощью лошадей: их гоняли по кругу, пока не вытащат лесину. Потом её отцепляют и принимаются за другую. Все зависело от сноровки людей, бывало, и по 50-60 тонкомеров вытаскивали, а если крупная лесина, то — 20-30. Затем грузили бревна на медведки (тележки на деревянных колесах) и на быках везли их к лесопилке. Здесь стояли большие козлы, на которые рабочие закатывали лесину. Один залезал наверх, другой становился снизу, и большой двуручной пилой распиливали бревно вдоль пополам.
Пилорама была небольшая, всего на 40 сантиметров, поэтому весь крупный лес шел на дрова, распиливали и кололи его вручную, причем среди работников много было женщин, мужиков после войны не хватало. Электричества в те годы на заводе не было, пилорама работала от парового локомобиля на 25 лошадиных сил, изготовленного в Финляндии. Топили его дровами, привод крутил ремень и приводил в движение раму.
К рельсам бревна по плахам катили, по обоим краям пилорамы по два человека стояли, еще один опилки убирал. Работали в две смены, в каждой машинист, кочегар и слесарь.
Много толстого леса плавили, а пилить его на дрова было жалко, поэтому решили смастерить большую пилораму. Соорудили раму метр на метр, подцепили ремень к локомобилю и стали пилить большие бревна. Два раза пропустим, получается четыре бруса. Затем на маленькой пилораме еще распилим, и того восемь брусьев 18 на 18.
В гору дела у нас пошли, когда к нам пришли работать ссыльные. Среди них был слесарь с танкового завода, эстонец по фамилии Онтон. У его отца в Эстонии лесопилка имелась. А сам он в электрике хорошо разбирался. В те годы электричество в Лебедевке, например, от плотины было, в Каратузе – от МТМ. На пристань к нам привезли генератор, Онтон из меди соорудил трансформатор, и на пилораме, и в домах появился свет. Сами проводку и выключатели делали.
В 1956 году нас присоединили в промкомбинату, руководил им тогда И.А. Овчинников, а затем А. Сайгутин. Дела пошли у нас вообще хорошо: построили машинное отделение и поставили еще один котел – локомобиль на 75 лошадиных сил, новый генератор привезли. Теперь у нас две рамы вращались одновременно, а маленький локомобиль работал в сушилке для пиломатериала. Кроме пилорамы, действовала кузница (Гена Шошин работал, Лучинкин) и столярный цех. Под него переделали деревянную церковь, которая располагалась в переулке между улицами Колхозной и Димитрова, на месте этого проулка сейчас домик двухэтажный стоит, под горочкой, за улицей Кравченко. Расположили там два горна и станки. Цех наш выпускал комоды, этажерки, столы, стулья, рамы, коробки оконные и многое другое. Замечательным столяром был Виктор Сириш, помогала ему жена Галина Федорова. Мебель продавали в Каратузе, а также увозили на машинах в Абакан.

«БОЛЬШОЙ интерес у зрителей вызвали экспонаты Каратузского райпромкомбината. Замечательные образцы были показаны столярных изделий. Стол со стульями, этажерка, буфет, комод, шифоньер радовали глаз красотой отделки и замечательной покраски», — пишет газета «Знамя труда» в материале «Показ изделий местной промышленности», № 26, 1 марта, 1959 г.

Легче стало работать на заготовке леса и на пилораме, когда появились бензопилы. А потом на пристань привезли станцию, и мужики перешли на электропилы. Река постепенно наступала на поселок рабочих лесопильного завода, поэтому построили новый мебельный цех, верхний завод его называли, около теперешнего хлебозавода. Рядом кирпичный завод был, мы для него дрова метровые пилили и кололи.
В 1970 году запретили сплав по рекам. Работать стало сложнее, лес возили по Шадату — из Нижнего Кужебара и Ягодного. Тогда, помню, устроился к нам Иван Солёный, аж из самой Москвы его за чрезмерное употребление алкоголя сослали. Чистюля был редкостный, сам всегда с иголочки одет, и в помещении у него порядок. Работал тоже хорошо, бывали, конечно, казусы в аванс или получку, а так — нет. Я на верхнем заводе руководил, а на пристани — мой помощник Степан Астафьев.
В 1972 передали наше управление в г. Красноярск. На пристани закрыли пилораму, вторую перевезли на верхний завод, остальное распродали: амбар, конюшни, избушки, машинное отделение, кузницу, сушилку. Степана перевели заведовать мебельным цехом. Леса было все меньше и меньше. Колхозы и совхозы сами готовить стали. Леспромхоз нам лесобилет отказывался выписывать. А в 1976 году и вовсе закрыли производство. Я съездил в Красноярск, передал все бумаги и перешел работать мастером в леспромхоз.
Вот так закончил своё существование лесопильный завод.

Татьяна МЕНЬШИКОВА.
Фото
Татьяны ДУДНИКОВОЙ.