Аннушкина
война
— И ПОЧЕМУ-ТО совсем не спится — ворочается с боку на бок Анна Георгиевна. — И постель, вроде, удобная, мягкая, и одеяло теплое, а сна все нет. И ночи такие бесконечно длинные. Кажется, совсем недавно их не хватало, только закроешь глаза, приклонив голову, и уже кто-то начинает теребить: «Вставай, Аннушка, пора». А ресницы не разлипаются, сил нет, не остается ничего, кроме желания успеть поймать последние крохи дрёмы. А теперь толпятся в памяти видения, унося за собой остатки сна.
Детство. Мама, безграмотная батрачка. Молчаливая, работящая, безотказная. Отец. Он тоже был батраком, но как только появились в селе Кавказком Минусинского района первые ликбезы, пошел учиться. К тому времени ему было уже за тридцать, но ученик, освоив грамоту, окончил курсы десятников, потом прорабов. Работал на стройке конезавода Майка в Красноярском крае. А после переехал с семьей, где подрастали две дочери, в Хакасию. В Боградском районе новую власть устанавливал, организовывал и возглавлял первый колхоз. Работал овцеводом.
А для Аннушки это было весёлое время, настоящее детство. Семье всего хватало. Мама занималась домашним хозяйством. Но однажды к их дому подъехала черная машина. По доносу арестовали отца. Пять лет тюрьмы и три года ограничения в правах.
И этот день перечеркнул беззаботность навсегда. Но все верили в справедливость и каждый день ждали назад главу семьи. А он писал письма Сталину и Калинину с просьбами разобраться в его деле. Нужно отметить, что «всенародный староста» дал указ – срок немного снизили, а от Сталина, в которого отец свято верил и чтил его превыше всего, ответа не было. Арестант вышел на свободу накануне войны – 16 июня 1941 года, приехал домой, получил бронь – в тылу были нужны кузнецы и плотники, мастера на все руки. Осенью 1941 года его проводили на фронт.
Анна в то лето окончила восемь классов. Война всю жизнь перестроила под себя. Сняв бальные платьица, девчонки взяли в руки лопаты, косы, грабли и начали свою битву.
Ах, какие мимолетные были тогда ночи. Пролетали в одно мгновение. Только присядешь куда в уголочек, глаза закрываются. Кушать и спать хотелось всегда. А мешки с зерном такие тяжелые. И их так много, бесконечно много. Несешь, грузишь, еще рейс, еще. Потом в Абакан на элеватор, там обратно разгружаешь.
По весне в полях, после вспашки, вручную зерно раскидать, подрастет — прополоть, поспеет – сжать, в снопы связать, в овины свезти. А по первым морозам молотьба начиналась. Жужжит молотилка круглые сутки. Только успевай снопы теребить да отправлять. Бесконечный конвейер. Глянет тракторист Петька на девчонок, жалко. В пыли и полове все, на ногах едва держатся. Научил, как сделать нужно. Сунут девчата в молотилку сноп неразвязанный, агрегат замолчит. А тракторист искру ищет, долго, иной раз и пару часов. А все в благодатной тишине моментально засыпают. Тем более, что в то время относительно сытые были: жаренным зерном карманы набивали и жевали его потихоньку.
Весной совсем тяжело стало. Голодно, пайка — 500 граммов похлебки на душу, и то если норму выполнишь. А как ее выполнить? На еле живой лошаденке напахать 90 соток за день невозможно. А не справился — пайку наполовину меньше. Как-то приехал начальник на бригаду и заметил, что лошади простаивают. Выскочил на поле, а пахари в борозде спят. Поднял он крик и давай кулаками их поднимать, а Анна поперёк дороги ему встала — не тронь мальчишек, пусть отдыхают. Пахарям по 12 – 13 лет всего, откуда силенок набрать. Тогда она уже бригадиром была, и чтобы хоть как-то поддержать мальчишек, приписывала им норму вспашки. Так хоть кормили мало-мальски. А как проверили ее поля — лишили всех трудодней бригадиршу за недостоверность информации.
К тому времени отец с фронта вернулся. Двенадцать осколков из тела солдата вытащили. Рука практически не действовала – все нервные окончания были нарушены. Он старался что-то делать, а дочь стала верной помощницей – научилась и слесарным работам, и плотницким. Отец в свою очередь упросил руководителя курсов учителей принять его дочь на учебу. Хоть и не было у нее десяти классов образования, а курсы с прилежанием посещала. Это другие девчата сидели в классах чистенькие, с тетрадками, Аннушку под окнами лошади ждали, как только занятия оканчивались – «летела» она на работу. Так и ходила – в рабочей телогрейке, за голенищем кнут. Но свидетельство о присвоении квалификации учителя все же получила.
Молодым учителям приходилось работать агитаторами – проводить маленькие концерты и политинформации. А самое сложное — уговаривать народ сдавать деньги на займы. Суммы нешуточные – с мужчин по 1500 рублей, с женщин – 1200. Ходили из дома в дом. Один поход до сей поры помнится – в пасхальный день вдвоем с коллегой шагали бодро. А в домах – шаром покати. На праздничных столах хлеба не было. Но все понимали, что займов не избежать, пытались отшучиваться – вот скажешь, что война завтра закончится, сразу на все подпишемся. Долго шагали они тогда по улицам. К вечеру напарника уже на себе тащить пришлось – нахристосовался до упаду. Так и кочевали из деревни в деревню. А когда вернулись через несколько дней домой в село – а там все смеются, косынки красные, флаги полощутся на ветру – война закончилась. В тот месяц полтора плана по займам сделали, на радостях народ последние гроши стране отдавал.

Пути-дороги
НА НЕБЕ звезды яркие, лунная дорожка в другой угол переползла. То ли сон, то ли явь опять – уехала Аннушка в село Совхакасию, стала заведующей малокомплектной школой. Страшная разруха. Голод. Учителю на месяц положено было восемь килограммов пшена. Хлеба не давали. Дрова готовить сама ездила. В классе ребятня на уроках сидит – уставшая, изморенная. Чтобы выжить, огороды огромные картошкой засаживали, в школе сеяли просо, косили сено. Все вручную. Ее война продолжалась.
Личная жизнь не складывалась. Первый брак распался – не нашла молодая жена понимания и мира со свекровью. Забрала маленького сына и ушла. Второй муж, красавец-удалец, с фронта вернулся, а все войною жил. В пьяном угаре становился неуправляемым. Да не смогла его бросить, мало сын безотцовщиной остался, так еще две дочери родились. А перед детьми для нее все меркло, готова была любые унижения терпеть ради ребят своих. Помотала судьба ее по разным уголочкам вслед за неугомонным супругом.
Героями-целинниками были, теперь и вспоминать смешно. Как восхваляли их тогда. И такие славные слова звучали. А к чему было все это? Земли, что так бодро вводили в севообороты, веками никому не нужны были – болота, топи. Трактора тонули. Урожая большого не давали. А если и случался хороший намолот, то переработать его не в силах были. Сгорало на току зерно, машинами вывозили. В бедном озере Беле столько хлеба утопили, что полстраны хватило бы накормить. Все было, все знали, да только говорить боялись.
Поездив по Хакасии, оказались по воле супруга в Каратузе. Своего угла не было, поселились на квартиру к Посохиной. А тетенька та, ох, крута нравом была. Соседки ее побаивались, а с постояльцами она общий язык нашла. Четыре года – душа в душу. Она добрым советом, что на всю жизнь запоминается, помогала, а в благодарность квартирантка порядок в доме навела. Ремонт своими руками делала, а когда съезжала в свой дом, хозяйка плакала: «Аннушка, ты как родная стала».
Поначалу в Каратузе бралась за любую работу. Потом нашлось ей место в детском доме воспитателем. И с чужими детьми возилась, как родными, всю душу отдавала. В 1961 году осталась одна. Муж нашел свою смерть в компании друзей. Его похоронила, на руках остались трое – Володе – 14, Вале – 12, Гале едва десять лет сровнялось. И все же вздохнула с облегчением. Не нужно больше защищать сына и прятаться с ребятней по соседям.
Работа, работа. Целыми сутками, на двух-трех ставках. Пенсию по утрате кормильца положили в 34 рубля. Одной зарплаты на все не хватало, подрабатывала, где могла. Хозяйство держала – корову, свиней. Но двор без мужика хиреет. В то время не было фирм, что все сделать могут. Соседа раз попросишь, другой. А там уже и жена с разборками придет. Скрепя душу, согласилась Анна еще на один брак.
Росли дети. За заботами мало что заметила, увидела. Не было ярких событий и запоминающихся встреч. Не успела оглянуться, сын уехал, следом Валентина, Галина судьбу свою невзначай встретила: приехали на уборочную солдаты, познакомилась с одним из них, а он после службы вернулся и забрал ее к себе, увез в далекую Москву. Валя на втором курсе института замуж вышла, на третьем — родила двойню. Как отпуск академический закончился, привезла детей к маме, своего наследника и сын на бабушкино попечение оставил. Пришлось нянчить внуков. И, как в молодости, рано утром — в детский сад, потом — на работу бегом, вечером опять ребятни полон дом. Справилась. Дочь институт закончила, детей забрала. Как плакала тогда бабушка, от сердца отрывая дорогих малышей.
У каждого из супругов свои дети, каждый старался своим кусочек послаще отдать. В доме царило напряженное непонимание. Спорили, ссорились. И после ухода супруга зареклась замуж ходить – хватит, всю жизнь должна была, сил больше нет.

Счастье моё
ДА, где же сон этот. Восемьдесят пятая зима пришла. Вон как все вокруг сияет. Морозцем прибило слякоть. В доме шумно. На юбилей приехали дочери. И москвичка Галина с мужем и красноярская жительница – Валя. Внуки не забывают. Правнуки уже есть. Сынок немного не дожил до этих дней, не смогла его уберечь.
Вот они, самое дорогое в ее жизни, рядышком. Ее девочки. Такие славные. Они сторицей оплатили все, что она им давала. Все, что есть сегодня в ее доме – все они. Помогают, не оставляя ни на минуту ее одну. И дарят тепло и заботу, продляя своей любовью ее жизнь.
Аннушка, а ведь ты счастливая женщина. В детях твое счастье. И вздохнув, она уснула.
Луна заглядывала в оконце маленького домика. Осветила спокойное и красивое лицо спящей женщины. Эти минуты благословенного сна дадут ей силы жить дальше.

Елена КРЮКОВА.
Фото автора.